г. Чебоксары Чувашской Республики
ТЯЖЕЛЫЙ КРЕСТИК ВИКИ КЦОЕВОЙ
«Новая» продолжает рассказывать о детях, пострадавших в Беслане
У четырнадцатилетней Вики Кцоевой, пациентки Московской детской больницы им. Сперанского, нереально длинные ресницы, тихий застенчивый голос и пятно зеленки под темной челкой. Туда, где пятно, попал осколок гранаты, задел мозг. На рентгене металлический осколок отсвечивает, так что невозможно определить, образовалась ли вокруг него капсула. Если образовалась — жить с осколком можно. Наверное. Если капсулы нет — придется делать операцию.
Вика кажется совсем взрослой. Наверное, потому что ничего не боится.
— Ничего страшнее со мной уже не случится, — будничным голосом говорит она. И сама, не дожидаясь вопросов, рассказывает, как двор школы окружили люди в камуфляже. Как бежала в здание со всеми. Как в первые минуты лихорадочно пыталась найти девятилетнего брата Артура и наконец увидела, плачущего, у стены спортзала. Как террористы кричали на детей, если те пытались заглянуть им в глаза, и заставили оттирать кровь от трупа с прохода, чтобы террористы смогли пройти по залу. Раньше Вика боялась вида крови…
— А как ты Артуру воду отдала, ты, конечно, не рассказываешь? — глаза у мамы Вики Татьяны покраснели, но в голосе — гордость. В школе Вика несколько раз теряла сознание от обезвоживания. Всю воду, которую детям дали в первый день, она отдала брату.
Если есть ад — это был он, говорила девочка маме. Но Вика не любит громких слов, поэтому теперь говорит иначе: еще один день — и из школы бы уже никто не вышел. Даже если б не было взрывов.
— Мы все ждали, что придет президент Дзасохов, — вспоминает Вика. — Его все не было, террористы говорили, что он не приедет, и злились все больше.
Страшно Вике было только в первый день. Потом появилась апатия. У стены спортзала висели бомбы, и это было единственное место, где не лежали люди. На второй день Вика с братом подползли под них. Там можно было вытянуть ноги и немного поспать. Если, конечно, закрыть глаза и не смотреть наверх. Когда бомбы начали взрываться, дети решили, что им уже не спастись, но каким-то чудом осколки разлетелись в стороны, даже не задев съежившихся детей. «Мы не понимали, почему мы целы», — говорит Вика.
Как обрушилась часть крыши, Вика не видела. Террористы попытались загнать детей в столовую, откуда уже начали отстреливаться. Дети побежали — и еще кусок крыши обрушился за ними. В коридоре школы боевиков не было, и вместо столовой 15 детей бросились в актовый зал и спрятались за кулисами. Одного мальчика сильно ранило в ноги, он не мог терпеть боль и судорожно стучал ногами по полу. Террористы услышали. Детей заставили спуститься.
По дороге пришлось пройти мимо туалета. Перед взрывами там стояла очередь. Всю ее расстреляли. В столовой было много раненых, а пол заливала вода: видимо, от выстрела прорвало трубу. Часть детей и женщин заставили встать перед окнами, загораживая террористов. В них не стреляли.
Окна столовой были закрыты решетками. Как предполагает Вика, спецназовцы решили взорвать их, чтобы пройти внутрь. Откуда-то снаружи детям закричали: «Ложитесь!». Вика бросилась на пол, закрыв собой Артура. В окно влетела граната, осколки разлетелись по столовой. Дальше Вика почти ничего не помнит.
— Я увидел, что Вика лежит с закрытыми глазами и из головы у нее течет кровь, — рассказывал маме Артур. — Я зажал рану рукой, чтобы было не так много крови, и стал просить Вику, чтобы она не умирала.
Как только граната выбила решетку на окне, дети начали выпрыгивать со второго этажа. Затем вошли спецназовцы. На Вику внимания не обратили: думали, труп. Но брат уперся, что не уйдет без сестры. Когда родители нашли детей в походном госпитале, легко раненный осколками Артур сказал маме, что сестра погибла.
Через несколько дней, уже из московской больницы, Вика впервые позвонила Артуру в Беслан. Брат не смог ей ответить. Просто стоял с трубкой в руке и плакал. Все это время он думал, что родители соврали и Вики уже нет.
— Вы видели фотографию с крестиком в детской руке, ее еще всюду печатали? Так это Викина рука, — рассказывает мама Татьяна. Цепочка с крестиком порвалась, девочка сжала ее в руке. Артур все время плакал, и Вика уговаривала его молиться. Становилось легче. Теперь этот крестик у Вики на шее. А чуть выше — пятно от зеленки на месте попавшего осколка.
Сейчас Вика чувствует себя хорошо. Правда, почему-то уже 10 дней держится небольшая температура. Иногда болит сердце. Каждый раз, утверждает мама, — от новых воспоминаний.
Девочке уже понемногу разрешают смотреть телевизор. Читать еще нельзя, но очень хочется. Вику ждут энциклопедия, книга об Америке и стихи Есенина. Еще Вика серьезно занимается народными танцами. И осетинскими, и ингушскими. Очень хочет в школу, говорят, новую будут строить как раз рядом с ее домом. Хотя домой Вика не хочет. В ее классе было 32 человека. Погибли шесть, еще двух ищут. Когда Вика приходит в соседнюю палату к знакомой девочке, разговор начинается с одного и того же: «Ты знаешь, что с…?».
В больнице, когда разрешают смотреть телевизор, Вика включает новости и смотрит все сюжеты из Беслана. Говорит, что хочет знать правду: кто напал на школу, чего они добивались, а главное — почему жертвами стали дети. Но этого ей точно никто не скажет, вздыхает Татьяна. Больше всего сейчас Вика хочет посмотреть кассету, отснятую террористами внутри школы. Кажется, что, увидев все это еще раз, она все поймет. Но кассету не показывают.
Недавно девочка смотрела передачу о бойцах «Альфы», погибших в Беслане. Внимательно слушала, а потом посмотрела на маму. «У них же ведь тоже дети», — сказала она. И сжалась.
РАСЧЕТНЫЙ СЧЕТ ВИКИ КЦОЕВОЙ:
Корсчет: 30101810400000000225 в ОПЕРУ МГТУ Банка России
Расчетный счет: 30301810338000603817
БИК: 044525225
ИНН: 7707083893
КПП: 774401001
Банк получателя: Сбербанк России, г. Москва
Получатель:
Краснопресненское ОСБ № 1569/01123
№ расчетного счета: 42307.810.5.3817.1502419 Кцоева Татьяна Александровна
P.S. В ночь на 25 сентября в Московской больнице № 26 от тяжелых ран скончалась 30-летняя Наталья Соколова. Она была мама — ее дочка в первой школе выжила.
У четырнадцатилетней Вики Кцоевой, пациентки Московской детской больницы им. Сперанского, нереально длинные ресницы, тихий застенчивый голос и пятно зеленки под темной челкой. Туда, где пятно, попал осколок гранаты, задел мозг. На рентгене металлический осколок отсвечивает, так что невозможно определить, образовалась ли вокруг него капсула. Если образовалась — жить с осколком можно. Наверное. Если капсулы нет — придется делать операцию.
Вика кажется совсем взрослой. Наверное, потому что ничего не боится.
— Ничего страшнее со мной уже не случится, — будничным голосом говорит она. И сама, не дожидаясь вопросов, рассказывает, как двор школы окружили люди в камуфляже. Как бежала в здание со всеми. Как в первые минуты лихорадочно пыталась найти девятилетнего брата Артура и наконец увидела, плачущего, у стены спортзала. Как террористы кричали на детей, если те пытались заглянуть им в глаза, и заставили оттирать кровь от трупа с прохода, чтобы террористы смогли пройти по залу. Раньше Вика боялась вида крови…
— А как ты Артуру воду отдала, ты, конечно, не рассказываешь? — глаза у мамы Вики Татьяны покраснели, но в голосе — гордость. В школе Вика несколько раз теряла сознание от обезвоживания. Всю воду, которую детям дали в первый день, она отдала брату.
Если есть ад — это был он, говорила девочка маме. Но Вика не любит громких слов, поэтому теперь говорит иначе: еще один день — и из школы бы уже никто не вышел. Даже если б не было взрывов.
— Мы все ждали, что придет президент Дзасохов, — вспоминает Вика. — Его все не было, террористы говорили, что он не приедет, и злились все больше.
Страшно Вике было только в первый день. Потом появилась апатия. У стены спортзала висели бомбы, и это было единственное место, где не лежали люди. На второй день Вика с братом подползли под них. Там можно было вытянуть ноги и немного поспать. Если, конечно, закрыть глаза и не смотреть наверх. Когда бомбы начали взрываться, дети решили, что им уже не спастись, но каким-то чудом осколки разлетелись в стороны, даже не задев съежившихся детей. «Мы не понимали, почему мы целы», — говорит Вика.
Как обрушилась часть крыши, Вика не видела. Террористы попытались загнать детей в столовую, откуда уже начали отстреливаться. Дети побежали — и еще кусок крыши обрушился за ними. В коридоре школы боевиков не было, и вместо столовой 15 детей бросились в актовый зал и спрятались за кулисами. Одного мальчика сильно ранило в ноги, он не мог терпеть боль и судорожно стучал ногами по полу. Террористы услышали. Детей заставили спуститься.
По дороге пришлось пройти мимо туалета. Перед взрывами там стояла очередь. Всю ее расстреляли. В столовой было много раненых, а пол заливала вода: видимо, от выстрела прорвало трубу. Часть детей и женщин заставили встать перед окнами, загораживая террористов. В них не стреляли.
Окна столовой были закрыты решетками. Как предполагает Вика, спецназовцы решили взорвать их, чтобы пройти внутрь. Откуда-то снаружи детям закричали: «Ложитесь!». Вика бросилась на пол, закрыв собой Артура. В окно влетела граната, осколки разлетелись по столовой. Дальше Вика почти ничего не помнит.
— Я увидел, что Вика лежит с закрытыми глазами и из головы у нее течет кровь, — рассказывал маме Артур. — Я зажал рану рукой, чтобы было не так много крови, и стал просить Вику, чтобы она не умирала.
Как только граната выбила решетку на окне, дети начали выпрыгивать со второго этажа. Затем вошли спецназовцы. На Вику внимания не обратили: думали, труп. Но брат уперся, что не уйдет без сестры. Когда родители нашли детей в походном госпитале, легко раненный осколками Артур сказал маме, что сестра погибла.
Через несколько дней, уже из московской больницы, Вика впервые позвонила Артуру в Беслан. Брат не смог ей ответить. Просто стоял с трубкой в руке и плакал. Все это время он думал, что родители соврали и Вики уже нет.
— Вы видели фотографию с крестиком в детской руке, ее еще всюду печатали? Так это Викина рука, — рассказывает мама Татьяна. Цепочка с крестиком порвалась, девочка сжала ее в руке. Артур все время плакал, и Вика уговаривала его молиться. Становилось легче. Теперь этот крестик у Вики на шее. А чуть выше — пятно от зеленки на месте попавшего осколка.
Сейчас Вика чувствует себя хорошо. Правда, почему-то уже 10 дней держится небольшая температура. Иногда болит сердце. Каждый раз, утверждает мама, — от новых воспоминаний.
Девочке уже понемногу разрешают смотреть телевизор. Читать еще нельзя, но очень хочется. Вику ждут энциклопедия, книга об Америке и стихи Есенина. Еще Вика серьезно занимается народными танцами. И осетинскими, и ингушскими. Очень хочет в школу, говорят, новую будут строить как раз рядом с ее домом. Хотя домой Вика не хочет. В ее классе было 32 человека. Погибли шесть, еще двух ищут. Когда Вика приходит в соседнюю палату к знакомой девочке, разговор начинается с одного и того же: «Ты знаешь, что с…?».
В больнице, когда разрешают смотреть телевизор, Вика включает новости и смотрит все сюжеты из Беслана. Говорит, что хочет знать правду: кто напал на школу, чего они добивались, а главное — почему жертвами стали дети. Но этого ей точно никто не скажет, вздыхает Татьяна. Больше всего сейчас Вика хочет посмотреть кассету, отснятую террористами внутри школы. Кажется, что, увидев все это еще раз, она все поймет. Но кассету не показывают.
Недавно девочка смотрела передачу о бойцах «Альфы», погибших в Беслане. Внимательно слушала, а потом посмотрела на маму. «У них же ведь тоже дети», — сказала она. И сжалась.
РАСЧЕТНЫЙ СЧЕТ ВИКИ КЦОЕВОЙ:
Корсчет: 30101810400000000225 в ОПЕРУ МГТУ Банка России
Расчетный счет: 30301810338000603817
БИК: 044525225
ИНН: 7707083893
КПП: 774401001
Банк получателя: Сбербанк России, г. Москва
Получатель:
Краснопресненское ОСБ № 1569/01123
№ расчетного счета: 42307.810.5.3817.1502419 Кцоева Татьяна Александровна
P.S. В ночь на 25 сентября в Московской больнице № 26 от тяжелых ран скончалась 30-летняя Наталья Соколова. Она была мама — ее дочка в первой школе выжила.
"Новая газета"