Воспоминаниями о военных дорогах с читателями «ЧН» поделился кавалер орденов Боевого Красного Знамени, Красной Звезды и Отечественной войны первой степени Николай Павлович Стешов.
В столицу Чувашии 4-летнего Коленьку родители привезли в 1927 году. Он по праву считает себя коренным чебоксарцем: здесь ходил в детский сад, здесь с детства пристрастился к футболу — сначала играл в юношеской команде «Динамо», а с 17 лет был вратарём её взрослого состава. (Команда чебоксарского «Динамо», в чьих воротах стоял Николай Стешов, стала обладательницей первого кубка республики, затем такой же кубок выигрывала ещё дважды, а голкипер шесть раз становился чемпионом Чувашии.) Здесь в 1941 году окончил и десятилетку в школе № 7 (располагалась она неподалёку от нынешней площади Республики, где-то на перекрёстке улиц К. Маркса и Ленинградской).
«21 июня у нас был выпускной бал. На следующий день мы договорились продолжить празднование за Волгой, но я вместе с классом поехать не смог, — вспоминает Николай Павлович. — На 22 июня было назначено первенство республики по футболу. Рано утром на полуторке мы отправились в Ядрин на матч, удачно отыграли первый тайм. А в перерыве от болельщиков узнали, что началась война. Матч мы всё же доиграли, победив всухую ядринцев. А через месяц вся наша футбольная команда уже была на фронте. Мне как самому молодому (в начале войны стукнуло только 17 лет) повестка пришла в августе.
Меня и ещё пятерых чебоксарцев отправили в Севастопольское военно-морское училище. По пути выяснилось, что оно эвакуировалось в Ленкорань (под Баку), и нас перебросили туда же. В первые же дни учёбы чуть ли не все курсанты подхватили тропическую лихорадку. Лечиться заболевших отправили на родину. На том морская часть моей военной судьбы и закончилась. Дома мама выхаживала меня полынью. Заварит в печке целый чугунок и заставляет за день выпить до дна. В октябре я с новой повесткой отбыл в Вольскую авиационную школу. Но и авиатором мне стать было не суждено. Когда под Сталинградом и Харьковом начались ожесточённые бои, недоученным курсантам присвоили звания сержантов и срочно перебросили на фронт. С лётными знаками в петлицах попали мы под Харьков, в 127-ю стрелковую дивизию. Я угодил в дивизионную разведку. Месяца четыре ходили по тылам, брали «языков». За одну из операций меня представили к первой награде — медали «За отвагу». Вручить, правда, не успели: раненный в грудь и голову, я полтора месяца провалялся в полевом госпитале. Затем вернулся в свою часть, в одном из боёв меня снова ранило, уже в ногу, попал во фронтовой медсанбат. А там встретил своего динамовца Алексеева. Он был уже лейтенантом и командовал санитарным взводом.
После медсанбата снова вернулся в строй, но уже в другую часть и не в разведку. Познакомили меня с известным по фильму «Чапаев» станковым пулемётом «максим» и назначили помкомвзвода во вновь создаваемый отдельный пулемётный батальон. Почти месяц наш батальон с 27 пулемётами держал оборону в излучине Дона, чтобы не пропустить танковую дивизию Манштейна. Немцы прорвались южнее, мы оказались в окружении. В одном из боёв от нашего взвода пулемётчиков (40 человек) осталось четверо, мы успели подбить три танка. А потом начался кромешный ад. Над нашими окопами, сравнивая их с землёй, кружили фашистские танки. К приходу наших мы, все четверо, каким-то чудом остались живы, но раненые-израненные. Нас хотели отправить в госпиталь, но мы упросили оставить, пока не похоронят товарищей. Вырыли несколько могил, в каждую положили по 3-4 человека. Мы, кто лёжа на носилках, а кто кое-как на ногах, простились с ними.
Меня с раздробленной лопаткой посадили в поезд и повезли в тыловой госпиталь. На остановке в Канаше объявляют: ходячих могут забрать в госпиталь в Чебоксары, желающие есть? Я, как школьник, поднял здоровую руку. На полуторке с печкой нас доставили в госпиталь, а он оказался в моей родной 7-й школе! Когда я об этом сказал медсестричкам, койку для меня поставили в классе, где я учился. Не успел я на ней расположиться, как прибежали мои рыдающие родители. Обнимают, целуют и рассказывают, что вот только накануне получили письмо из нашей части. Собралась вся семья, а читать страшно. Отдали письмо младшей сестре. Она начала: «Дорогие родители, ваш сын героически…» После этих слов старшая сестра автоматически нажала на выключатель. Когда все немного успокоились и включили свет, письмо перешло к старшей, и та дочитала: совершил героический подвиг…
В госпитале пролежал я три месяца. За это время работавшая у нас сестра того самого Алексеева, что я встретил в медсанбате, написала брату письмо: у нас лечится твой друг Стешов. Алексеев в ответ прислал известие, что я был представлен к званию Героя Советского Союза, но потом Героя заменили на орден Красной Звезды. Получить награду мне довелось в Москве, из рук самого Михаила Ивановича Калинина. День Победы я встретил в Кёнигсберге, правда, снова не в строю, а в госпитале».
*Любовь МИХЕЕВА.